Неточные совпадения
Вся Европа пришла теперь к
необходимости деспотизма, чтоб как-нибудь удержать современный
государственный быт против напора социальных идей, стремящихся водворить новый чин, к которому Запад, боясь и упираясь, все-таки несется с неведомой силой.
Но это не значит, что я отрицаю
необходимость государственных функций в жизни народов.
Принципиально, духовно обоснованный анархизм соединим с признанием функционального значения государства, с
необходимостью государственных функций, но не соединим с верховенством государства, с его абсолютизацией, с его посягательством на духовную свободу человека, с его волей к могуществу.
Управляющий палатою
государственных имуществ, несмотря на свою скупость, для погашения в обществе разных неблаговидных про него толков по случаю рекрутского набора и с целью повеселить флигель-адъютанта по
необходимости должен был в эту зиму развернуться на два, на три вечера.
В экономическом отношении проповедуется теория, сущность которой в том, что чем хуже, тем лучше, что чем больше будет скопления капитала и потому угнетения рабочего, тем ближе освобождение, и потому всякое личное усилие человека освободиться от давления капитала бесполезно; в
государственном отношении проповедуется, что чем больше будет власть государства, которая должна по этой теории захватить не захваченную еще теперь область частной жизни, тем это будет лучше, и что потому надо призывать вмешательство правительств в частную жизнь; в политических и международных отношениях проповедуется то, что увеличение средств истребления, увеличение войск приведут к
необходимости разоружения посредством конгрессов, арбитраций и т. п.
На этом признании
необходимости и потому неизменности существующего порядка зиждется и то всегда всеми участниками
государственных насилий приводимое в свое оправдание рассуждение о том, что так как существующий порядок неизменен, то отказ отдельного лица от исполнения возлагаемых на него обязанностей не изменит сущности дела, а может сделать только то, что на месте отказавшегося будет другой человек, который может исполнить дело хуже, т. е. еще жесточе, еще вреднее для тех людей, над которыми производится насилие.
Сказать, что они это делают из убеждения, как это обыкновенно говорят и они сами повторяют, — из убеждения в
необходимости поддержания
государственного устройства, было бы несправедливо, во-первых, потому, что все эти люди едва ли когда-нибудь даже думали о
государственном устройстве и
необходимости его; во-вторых, никак не могут они быть убеждены, чтобы то дело, в котором они участвуют, служило бы поддержанию, а не разрушению государства, а в-третьих, в действительности большинство этих людей, если не все, не только не пожертвуют никогда своим спокойствием и радостью для поддержания государства, но никогда не пропустят случая воспользоваться для своего спокойствия и радости всем, чем только можно, в ущерб государству.
Какие бы доводы ни приводили люди в пользу того, что вредно упразднить
государственную власть и что упразднение это может породить бедствия, люди, выросшие уже из
государственной формы, уже не могут вместиться в ней. И, сколько бы и какие бы доводы ни приводили человеку, выросшему из
государственной формы, о
необходимости ее, он не может вернуться к ней, не может принимать участия в делах, отрицаемых его сознанием, как не могут выросшие птенцы вернуться в скорлупу, из которой они выросли.
Правительства должны были избавить людей от жестокости борьбы личностей и дать им уверенность в ненарушимости порядка жизни
государственной, а вместо этого они накладывают на личность
необходимость той же борьбы, только отодвинув ее от борьбы с ближайшими личностями к борьбе с личностями других государств, и оставляют ту же опасность уничтожения и личности и государства.
Так это было при римских императорах, так это и теперь. Несмотря на то, что мысль о бесполезности и даже вреде
государственного насилия всё больше и больше входит в сознание людей, так это продолжалось бы вечно, если бы правительствам не было
необходимости для поддержания своей власти усиливать войска.
Противоречия эти выражаются и в экономических и
государственных отношениях, но резче всего это противоречие в сознании людьми христианского закона братства людей и
необходимости, в которую ставит всех людей общая воинская повинность, каждому быть готовым к вражде, к убийству, — каждому быть в одно и то же время христианином и гладиатором.
В странах, где есть
государственная религия, детей обучают бессмысленным кощунствам церковных катехизисов, с указанием
необходимости повиновения властям; в республиканских государствах их обучают дикому суеверию патриотизма и той же мнимой обязательности повиновения правительствам.
Патриархальные религии обоготворяли семьи, роды, народы;
государственные религии обоготворяли царей и государства. Даже и теперь большая часть малообразованных людей, как наши крестьяне, называющие царя земным богом, подчиняются законам общественным не по разумному сознанию их
необходимости, не потому, что они имеют понятие об идее государства, а по религиозному чувству.
Так что объяснение
необходимости государственного насилия ограждением людей от насильников, если и имело основание три, четыре века тому назад, теперь не имеет никакого.
«Но, — скажут на это, — всегда во всех обществах большинство людей: все дети, все поглощаемые трудом детоношения, рождения и кормления женщины, все огромные массы рабочего народа, поставленные в
необходимость напряженной и неустанной физической работы, все от природы слабые духом, все люди ненормальные, с ослабленной духовной деятельностью вследствие отравления никотином, алкоголем и опиумом или других причин, — все эти люди всегда находятся в том положении, что, не имея возможности мыслить самостоятельно, подчиняются или тем людям, которые стоят на более высокой степени разумного сознания, или преданиям семейным или
государственным, тому, что называется общественным мнением, и в этом подчинении нет ничего неестественного и противоречивого».
В этих случаях она по
необходимости ждет, пока общественное мнение ясно выскажется или пока
государственная власть вмешается в дело.
Эти вопросы, в таком виде, предлагались еще впервые: с них починалась новая полоса жизни, и прения по
необходимости должны были получить характер совещательно-государственных.
Даже балетная Маруся, не слишком верная, по
необходимости, как объясняла она своим, —
государственному старцу клялась своею честью, что не видала три месяца графа Владимира.
Точно так же теперь, как Вольтер в свое время, непризванные защитники закона
необходимости употребляют закон
необходимости, как орудие против религии; тогда как, точно так же, как и закон Коперника в астрономии, — закон
необходимости в истории не только не уничтожает, но даже утверждает ту почву, на которой строятся
государственные и церковные учреждения.
В механизме
государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этою
необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдергивавший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски-благородном и нежном характере Александра.
Точно так же теперь кажется, стòит только признать закон
необходимости, и разрушатся понятие о душе, о добре и зле и все воздвигнутые на этом понятии
государственные и церковные учреждения.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков,
государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом
необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Но royauté oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал
необходимость переговорить с посланником Александра о
государственных делах, как король и союзник.
Так что для восприятия христианского учения в его истинном значении людям христианского мира, более или менее понявшим истину христианства, нужно освободиться не только от веры в ложные формы извращенного христианского учения, но еще и от веры в
необходимость, неизбежность того
государственного устройства, которое установилось на этой ложной церковной вере.
Основа эта в признании и
необходимости следования религиозному закону преимущественно перед законом
государственным, когда они противоположны.